у меня за малиновой далью
на далекой лесной стороне
спит любимая в маленькой спальне
и во сне говорит обо мне
всегда говорит обо мне.


Все так резко становится хорошо, что тебя пару дней не отпускает, как от какого-то невероятно мощного по силе прихода. Такое ослепительное счастье, что кажется, будто в воздухе резко подскочило содержание кислорода; будто ила тяжести стала меньше на пару сотен Ньютонов; будто тебе на день рождения подарили собаку, которую ты выпрашивала четыре года.
Это так нежно, так осторожно, так красиво и так празднично, как первый снег. Говорить метафорами о своих чувствах, чтобы ничего не разрушить - это как выйти утром и обнаружить на деревьях белую снежную пену. Это как кончиками пальцев по шее, это как сидеть на берегу Байкала ранним-ранним утром, пока никто еще не проснулся, закутавшись в чужую кофту. Это как всё вместе, удвоенное, размноженное, рассыпанное разбитым калейдоскопом на синий ковер.
Это как шар, который бабушка хранит в дальнем шкафу: заглянешь в маленький глазок, а там они с дедушкой на Красной пощади, молодые, счастливые и такие... как первый снег. Понимаете?
Это как слушать новый альбом Сансары летом. Это как в первый раз открывать книжку Пруста. Это как вставать поздно утром, надевать папину рубашку и идти варить любимый кофе, неспешно добавляя по очереди ложку какао, кардамон, корицу, имбирь, молоко. Это как любимая песня на радио.
Это так хорошо, как лежать в воде, распластавшись и закрыв глаза, чувствовать, как тебя что-то приятно щекочет не то снаружи, не то изнутри. Это так хорошо, как возвращаться домой после очень-очень долгого отсутствия, зная, что тебя здесь ждали и скучали.
Это щекотно, как свет, который из тебя сочится и режется - немного больно, как коренные зубы, но такое веселое, азартное предвкушение. Как первый снег. Понимаете?
"Мы на одном дыхании с тобой, усталые, поем, о том, как хорошо вдвоем". Это так хорошо, что ты бросаешь пить курить и материться. Совершенно несознательно. Просто как-то само собой. Это все отслаивается от тебя, как слой старой кожи. Как можно вдыхать в легкие никотин, когда вокруг такой чистый, разреженный воздух? Совершенно невозможно.
Это как первые ноты Шнитке на фортепиано в огромной пустой комнате.
Это как будто на твоих плечах ежеминутно, ежесекундно лежит чья-то теплая рука.
Это как "А Хана - значит семья" голосом Стича.
Я понимаю Маяковского, который рассыпался на песчинки сложных метафор, пытаясь выразить то, что выразить невозможно. Я вот тоже пытаюсь.
Дело, наверное, просто в том, что он есть. Выпал и лежит, белый, нежный, пишет смски раз в полтора часа, ревнует к разным другим, помогает, спасает, утешает, терпит мои умничания, глупые вопросы, переменчивые настроения, непонятный круг общения и все остальное. И это наполняет таким захватывающим счастьем - как в лабирите ужасов, как на самом страшном аттракционе, как прятаться в кустах, в самый сильный дождь, как выйти летом на пленер и целый день рисовать ону фиалку.
Я это все к чему.
Да ни к чему. Просто хорошо.