Мой любимый друг. Тут не письмо, а две тонны самоиронии и истерики. Дочитай, пожалуйста, до конца.
Понимаешь, иногда мне кажется, что я вообще не люблю парней. Ну то есть, как класс не люблю, абсолютно. Мне, пожалуй, нравятся их члены — их приятно брать в рот и гладить (да и то только потому, что парни при этом очень круто хрипят, стонут и матерятся, гораздо круче, чем девушки, в девушках мне чудится что-то фальшивое), мне нравится, как они сильно, уверенно и с желанием сжимают мою грудь. Но это все.
Девушки не такие уж нежные и хрупкие, как почему-то принято думать. Девушки могут быть крутыми, азартными, страстными, по-настоящему дурманящими, если это правильные, те самые девушки (тут как у Набокова) и если они понимают, что сейчас и здесь могут позволить себе всё что угодно (а такого понимания очень сложно добиться).
Девушки — и это, пожалуй, главное — никогда не заявляют (даже про себя) таких глупостей как «Это чисто физическое. Никаких эмоций». Может, у них (у нас) организм так устроен, может, воспитывают иначе, но, вроде бы, каждой разумной очевидно, что хороший секс бывает только с человеком, который тебе искренне, неподдельно симпатичен. Неважно даже, симпатично тебе его тело или его мозг, или всё вместе.
Ни одна девушка не будет использовать тело другой девушки как «все равно кого ебать».
Ладно, закончим с философией (даже за эти три абзаца морализаторства Стровский с меня уже шкуру бы снял). Вернемся ко мне.
А что я? Я ведь не хочу парней. И никогда не хотела, по большому счету, только изредка пыталась доказать самой себе, что хочу. Было полтора срыва — да и то таких, что вспомнить стыдно, а засчитать и того стыднее. А девушки меня всегда увлекали, со времен Гали, с которой мы целовались в кладовке в куче подушек и до Рыжей, которой я даже стихи писала.
Всё ведь было так хорошо разложено по полочкам после лета, все ярлычки наклеены, и вдруг всё снова запуталось. Что мне делать с собой такой неопределенной? Так и буду до конца жизни мучиться, а с кем же это мне и жить хорошо, и трахаться, если только в двадцать лет не стукнет шизофрения (на что я все-таки не могу перестать надеяться). Если уж совсем откровенно (хотя куда уж) всё сломала Джон, случайная знакомая из маршрутки. Такое желание вспыхнуло, просто разлилось по всему телу. За полторы минуты знакомства. Со мной такое впервые.
И вот сейчас у меня есть парень с необычным именем да и вообще очень крутой. А я хочу девочку, о которой почти ничего не знаю, кроме как: она играет в группе, она, как и я, ходит без шапки круглый год и адски мерзнет, она, как и я, пишет бумажные письма — только при этом ещё и отправляет их, она ещё много других «как и я». Я ее чувствую, понимаешь, как не было уже очень давно и очень ни с кем. Это населяет моё тело тихой подкрадывающейся паникой, потому что стоит ей что-нибудь сделать — хоть она и не сделает ничего, я знаю, ничего не значат наши короткие записочки — я пошлю к черту всю Москву, весь Урал и весь Крым.
Хоть она даже не особо умная. И вряд ли читала Бродского. И музыкальные вкусы у нас плохо совпадают.
Просто это — очередной срыв. Я чувствую. Я всегда чувствую, только сопротивляться вот не умею совсем.
Пока.
P.S. Совсем забыла спросить, как у тебя дела. Ты, наверное, здорово устал за последнюю неделю. И письма у тебя получаются такими, как будто ты, хитрый, уже где-то повесился, а мне пересылают давно написанное, как в каком-то романе. Чтобы я не повесилась тоже с горя на какой-нибудь рее, как чёртова пиратка (к нам в город пришла наконец сезонная флотилия белых парусников, я не писала? Запасла себе кофе вдоволь).